Деофшоризация четвертой стадии

Структура типичного украинского бизнеса, зарождавшегося во времена «дикого капитализма» конца прошлого века, служила эталоном простоты и надежности. Появившиеся тогда «универсальные» решения в виде сети холдинговых и операционных компаний, расположенных в разных юрисдикциях с благоприятным налоговым режимом, были своеобразным стандартом корпоративной структуры.

Когда же расширились производственные и коммерческие возможности, консолидировались различные виды деятельности и появились конкурирующие фирмы, к основной структуре активов присоединялись цепочки параллельно существующих иностранных компаний, так или иначе связанных с их конечным собственником. Зачастую, собственник мог и не знать всех особенностей структурирования. Этого, как правило, не требовалось. Несовершенное законодательство как Украины, так и большинства других государств, позволяло использовать множество явных и скрытых лазеек, чтобы создать эффективную структуру управления активами и оптимизации налогообложения. В итоге, собственник, защищенный вуалью банковской тайны от рейдеров и конкурентов, без опасений становился во главе своей бизнес-структуры.

Требования нового времени

Такое положение вещей вполне соответствовало прошлому веку, однако век нынешний потребовал внести немало корректив. Все существенно изменилось с наступлением кризиса 2008-2009 гг., разрушительные последствия которого повлияли на общемировую практику офшорного структурирования. «Большая двадцатка», объявив агрессивное налоговое планирование болезнью мировой системы финансов, призвала мировое сообщество к ее лечению. В этом смысле, провозглашенный Украиной в минувшем году тренд на деофшоризацию не является чем-то уникальным, логически продолжая принятые G20 решения.

Это не были пустые слова. К примеру, усилиями Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) к маю 2017 г. участниками Многостороннего соглашения об автоматическом обмене налоговой информацией стали 88 из 110 юрисдикций, в целом заявивших о своем скором присоединении к системе автоматического обмена. В рамках данного соглашения стороны будут ежегодно передавать информацию о счетах нерезидентов, открытых на их территории, в компетентные органы других государств.

Под обмен попадет информация как о корпоративных счетах, счетах фондовых и трастовых структур, так и о личных счетах пользователей (депозитных, инвестиционных, страховых и прочих). Равно как личные данные владельцев компаний, также будет раскрыта информация о балансе счетов и движении средств по ним, имена бенефициаров и множество других сведений.

Примечательно, что среди так называемых early adopters – стран, которые будут среди первых участников системы, оказались Каймановы острова, Кипр, Бермуды – а ведь это последнее, что можно было бы ожидать от этих юрисдикций! В общей сложности более 50 государств обменяются в сентябре 2017 г. финансовыми сведениями, собранными за 2016 г. И хотя первый обмен произойдет только в этом году, по данным ОЭСР, почти $55 млрд уже возвращены через программы добровольного раскрытия и декларирования прибыли налоговым органам соответствующих юрисдикций.

Конец эры банковской тайны

Не менее интересным оказался прогресс и в сфере борьбы с всесилием банковской тайны. Показательный факт: брошенный «Большой двадцаткой» клич о прекращении эры банковской тайны казался амбициозным, но все же политическим заявлением группы мировых лидеров, без особых шансов на успех. Однако, если в 2009 г. банковские сведения в 70 государствах законодательно не могли быть переданы в другие страны по запросу налоговых органов последних, то на вторую половину 2016 г. таких осталось всего 5. Среди павших поборников банковской тайны встречаются как классические офшоры, так и такие финансовые гиганты, как Швейцария.

И, тем не менее, открытость – не приговор. Для большей части бизнес-структур достаточным решением станет своеобразная «чистка» структуры, что позволит владельцам успешно совладать с новыми рисками.

Первым делом, необходим глубокий и всесторонний анализ всех иностранных компаний, прямо или косвенно имеющим отношение к их бенефициарным владельцам. Под микроскоп должны попасть не только холдинговые и операционные структуры со всеми открытыми счетами, но и, нередко, личности директора, распорядителя счета, данные секретарской компании и регистрационного агента. Следующий шаг – детальный анализ структуры и взаимодействия компаний и информации, подлежащей раскрытию на каждом из этапов взаимодействия. Не следует забывать и о проверке истории операций компании за несколько предыдущих лет. В совокупности, такой анализ позволит понять, какие государства претендуют на получение соответствующих сведений, а также риски, за этим кроющиеся.

Апофеозом корпоративной дактилоскопии станет настройка и отлаживание новой корпоративной структуры: ликвидация и выведение из группы старых или неэффективных в новых условиях компаний, учреждение новых и перераспределение между ними управленческих рисков и рисков владения.

Практика показывает, что весь процесс занимает несколько месяцев, и, помимо тщательного анализа законодательства и международных соглашений каждой из подотчетных юрисдикций, требует множественных контактов как с сотрудниками иностранных компаний-провайдеров, так и с менеджментом компаний самой группы. В таких условиях не обойтись без своевременного обращения к специалистам в отрасли международного планирования и управления частным капиталом для успешной подготовки бизнеса и их собственников к новым правилам игры. Конечный результат такой работы – обеспечить максимально возможные уровни конфиденциальности владения, корпоративную безопасность и налоговую эффективность компании при наименьшем вовлечении собственника в процесс выполнения указанных операций.

Болезнь налоговой системы

Стоит ли торопиться с обращением к юристам? Казалось бы, для Украины час «Х» еще не пробил. Скептик не преминет сказать, что антиофшорные заявления со стороны государственной власти – очередная игра на публику. Действительно, история независимой Украины богата примерами, когда общемировые тренды обходили наше государство стороной. Так, в 2001 г. Украина уже попадала в «черные списки» юрисдикций, отказывающихся от сотрудничества в сфере борьбы с отмыванием денег, а ведущие государства грозились введением санкций. Тогда ситуация разрешилась довольно мирно. Однако сегодня есть множество оснований полагать, что деофшоризация –всерьез и надолго, ибо связана она не с недомоганием одной отдельной страны, но объявлена болезнью мировой системы налогообложения в целом. При этом не следует забывать, что страна уже успела принять часть медикаментов.

К слову, один из них – реестр бенефициарных собственников компаний – Украина ввела едва ли не первой во всем мире. Украина уже имплементирует отдельные положения плана BEPS, направленного на борьбу с размытием налоговой базы, а в 2016 г. государство заявило о том, что присоединится к Многостороннему соглашению об автоматическом обмене налоговой информацией. Это произойдет не позднее декабря 2018 г. Что более важно, так это то, что иностранные финансовые учреждения имеют право (а, зачастую, законодательно обязаны) собирать сведения о своих клиентах даже тогда, когда государство их резидентности еще не участвует в автоматическом обмене. Это значит, что высока вероятность того, что украинские налоговые органы получат ретроспективные сведения о компаниях украинцев даже за тот период, когда Украина лишь намеревалась присоединиться к соглашению.

На фоне упомянутых тенденций ожидание того, что Украина не присоединится к клубу «открытых» государств, сродни игнорированию пожарной сигнализации в помещении, полном клубов дыма. Но, если в первую минуту пламя унимается всего от стакана воды, то по прошествии нескольких минут недостаточно окажется и цистерны. Чем ранее владельцы бизнеса приспособят свое детище к новым правилам игры, тем больше шансов избежать нанесения непоправимого ущерба. Реальность такова, что международное сообщество требует открытости, и если Украина отвергнет его требования, то к 2020 г. станет настоящим офшором в компании таких стран, как Венесуэла, Монголия и Уганда.

Алина Плющ, советник, Sayenko Kharenko

Дмитрий Гоцын, помощник юриста, Sayenko Kharenko